Подруга прочитала публикацию “Муж подарил мне машину. Золовка решила, что я должна возить в садик её ребёнка”. Позвонила, поведала о примерно таком же опыте и подытожила:

— ПисАть долго, я тебе рассказала, ты уж сама как-нибудь.

Итак,представляю Вашему вниманию моё “как-нибудь”. 

***

Мой дом напротив школы, дом сестры в минутах пятнадцати ходьбы. Я в декрете сидела с полуторагодовалой дочкой, у сестры сын в первый класс пошёл.

Ключи от квартиры потерял в первую же неделю. Маме позвонил, она ему сказала, чтобы он ко мне шёл. Меня предупредила. Не оставлю же племянника на улице в дождь?

Дождалась, обед приготовила, чтобы его покормить, хотя, обычно, ближе к вечеру этим занималась. Покормила. За уроки посадила. Там из уроков надо было буквы прописать.

Он всё сделал, поел, спросил разрешения на компьютере поиграть. Разрешила. Он так увлёкся игрой, что кричать начал, дочку мне разбудил.

Вечером сестра по дороге с работы зашла, принесла мне торт, отругала сына за ключи и забрала его домой.

Ещё через неделю племянник снова у меня весь день сидел. В доме сестры проводились профилактические работы по выяснению неисправности электросети. Света не было. Газом племяннику пользоваться было нельзя, микроволновка не работала. Сестра его ко мне отправила, предупредив, когда он уже в домофон звонил.

Спросила, сделал ли уроки. Нет. Отправила за рабочей тетрадью. Обед сварила, чтобы покормить. Он всё написал, я ему книгу дала, чтобы в тишине почитал. Он на компьютер облизывался, но я поставила условие: прочитает две страницы — поиграет немного, но предупредила, чтобы не вопил. Вечером сестра за ним пришла, принесла мне шоколадку.

В октябре племянник снова ключи потерял. Всё повторилось. В ноябре друга домой привёл после школы, пока дома никого не было. Они баловались: в прохожих кидались, громко кричали, на кровати родительской попрыгали. Сестра вечером после работы сына отругала и ко мне пришла:

— Сестрёнка, любимая, выручай! Боюсь я, когда он один дома. Пусть он к тебе после школы ходить будет, тихонечко посидит, а там уже я вернусь. Должна буду!

Я согласилась. Племянник же. Первое время всё было хорошо: по вечерам сестра заходила к нам домой за сыном, приносила вкусняшки для дочки, иногда игрушки или просто фломастеры. Благодарила за сына, впадала в экстаз от сделанных уроков.

Так всё начиналось. И сейчас расскажу, чем закончилось.

В конце апреля я поймала себя на мысли, что племянник у нас дома практически живёт, вкусняшки и просто слова благодарности сошли на нет. Сестра стала приезжать с работы не в семь вечера, а в девять, иногда и в десять. Ключей от дома у племянника не было — не доверяли. Сожитель сестры то ли работал, то ли не работал, но, по её словам, ему нельзя было доверить ребёнка.

В тот вечер сестра приехала в половине десятого. У меня был очень суматошный день: утром дочка лоб расшибла, мы с ней в больнице были. Приехали, не до готовки было. Дочку творогом накормила, себя и племянника — пельменями. Потом племянник подошёл, сказал, что уроки сделал, я разрешила поиграть. Затем муж с работы пришёл, мы все поужинали, погулять сходили.

Сестра приехала с работы, пришла за сыном. С порога спросила у него на счёт уроков.

— Всё сделал, надо только стихотворение выучить, — признался матери мальчик.

Сестра на меня набросилась: почему не проследила? Почему она должна в десять вечера стих с сыном учить?

Мне стало обидно. Ради того, чтобы племянник находился у нас дома в дневное время, я жертвую своим комфортом: готовить приходится к обеду, а не к возвращению мужа, как я обычно делала. Ещё и в большем объёме: постепенно племянник стал у нас не толькообедать, но и ужинать. Если угощаю дочку яблоком, то даю яблоко племяннику. Если нам с дочкой надо в больницу, когда он уже отучился, приходилось брать его с собой. Самым напрягающим меня моментом была форма одежды: при мальчике не походишь в спортивных трусах и лифчике, приходилось одеваться.

Вот стоит сестра, высказывает мне это всё: накормили пельменями, стих не выучили, неделю назад что-то там по “Окружающему миру” не сделали… Будто она меня в няни нанимала, а не просила сестринской помощи.

Мне конкретно сели на шею.

— Успокойся! — я решила, что это пора прекращать. — Я не нанималась учить с ним уроки, не нанималась сидеть с ним до позднего вечера. Он стал старше, это уже не первая неделя в школе. У меня свои дела, свои планы. Вечера я хочу проводить с мужем и дочкой. Мне не жалко продуктов, но я устала готовить больше, чем обычно. Всё. С завтрашнего дня на меня можешь больше не рассчитывать.

Сестра забрала сына, они ушли.

Последующие полгода я столько дерьма о себе выслушала. От мамы:

— Сёстры на то и сёстры, чтобы помогать друг другу! Меня не станет, вы будете самыми близкими людьми! Тебе надо извиниться!

От тёток:

— А тебе самой помощь понадобится, что делать будешь, а?

Даже сожитель сестры при случайной встрече высказался:

— Слушай, пусть малой и дальше у тебя тусит, а то моя меня замонала: накорми его, уроки делай с ним, а он тупой, как валенок. Не сделаю — орёт.

А ведь был ещё один прекрасный вариант — продлёнка. Но на неё у сестры не было денег. Она нашла иной выход: попросила меня о помощи, которая со временем превратилась в обязательную повинность. Как вспомню её крики по поводу невыученного стихотворения, сразу такой шквал в душе поднимается: я бы с няней, со специально нанятым для этого человеком, так бы разговаривать не стала. А сестра себе такое позволила в адрес человека, которого просила о помощи. И вот чем эта помощь закончилась.